Новости

В интервью порталу Focus Reports Егор Бекетов рассказал о целях и задачах возглавляемого им Биофонда Российской венчурной компании, проблемах развития биотехнологического производства в России и значении сотрудничества с зарубежными партнерами.

Чем была продиктована необходимость создания Биофонда Российской венчурной компанией? Каковы их деловые отношения и совместная деятельность?

Биофонд был создан 24 января этого года. РВК принадлежат 94% акций, Венчурный Инновационный Фонд (г. Санкт-Петербург) владеет оставшимися 6%. На июнь с участием РВК было создано 12 различных фондов, которые имеют в своем портфеле 71 компанию. Общая сумма, проинвестированная в проекты, составляет 8,2 млрд рублей. Биофонд был создан по модели Фонда посевных инвестиций РВК. Первоначальный уставной капитал составляет 1,5 млрд рублей. Поскольку РВК является владельцем контрольного пакета акций Биофонда, мы считаем себя ее дочерней компанией. В работе мы придерживаемся принципов и стремимся к достижению целей, поставленных головной организацией. РВК активно участвует в деятельности своих дочерних компаний, привнося туда лучшие внутренние и мировые практики венчурных инвестиций. Рассматривая задачи, для решения которых была создана наша организация, я бы хотел отметить следующее. Во-первых, это потребность российского рынка в новой инновационной биофармацевтической продукции. Эта необходимость была озвучена на самых высоких уровнях: и президент, и премьер-министр указывали на важность модернизации российской фармацевтической промышленности с целью обеспечения присутствия на рынке к 2020 году более 50% инновационных отечественных лекарств.

В связи с этой необходимостью был создан ряд инвестиционных компаний при участии РВК в 2008 и 2009 гг., например, «Максвелл Биотех», «Биопроцесс Кэпитал Венчурс» и другие. На первый взгляд кажется, что если правительство просто передаст денежные средства в руки инвесторов, то проблема будет решена. Так зачем же создавать Биофонд, когда есть другие инструменты инвестирования? Проблема в том, что если мы посмотрим на процесс разработки лекарственных средств от разработки субстанции до поступления препарата на рынок, то отметим, что команда ученых, открывшая потенциальное лекарство, должна провести немало исследовательских, аналитических и других работ. Как правило, они ведутся с привлечением третьих лиц. Чаще всего в роли провайдеров этих услуг выступают контрактно-исследовательские организации (CRO), контрактно-производственной организации (CMO).

Инвесторы, вкладывающие в разработку лекарств в России, столкнулись с отсутствием необходимых высококачественных услуг. Я не говорю о том, что в России нет CRO или CMO организаций. Однако, если мы хотим получать фармацевтические продукты мирового уровня, то должны разрабатывать их в соответствии с международными стандартами. Для лабораторных исследований это значит надлежащая лабораторная практика (GLP), для клинических исследований — надлежащая клиническая практика (GCP), для производства — надлежащая производственная практика (GMP). Когда мы смотрим на разработку и исследования лекарственных средств в России, мы видим большую пропасть в отношении GLP-сервисов. Причиной этого на сегодняшний день является то, что эти услуги предоставляются организациями, не ориентированными на получение прибыли: исследовательскими институтами и университетами. Их лабораторная практика, в основном, нацелена на выполнение внутреннего заказа. Тенденция модернизации фактически обходит их стороной, поскольку отсутствует необходимость усовершенствоваться ввиду того, что на внутреннем рынке качество их сервисов является удовлетворительным, так как на сегодняшний день российские регулирующие государственные органы принимают досье препаратов, разработанных по отличным от GLP стандартам.

В результате большинство российских лекарственных средств, разработанных в исследовательских институтах, остаются предметами внутреннего потребления, только некоторые рынки за территорией России заинтересованы в продукции такого качества. Это и создает проблемы инвесторам. Без сомнения, российские инвесторы заинтересованы в препарате, который смог бы принести такой же успех, как хорошо известные мировые блокбастеры крупых фармацевтических компаний, и они бы хотели найти такие препараты в России. Если возможный лидер продаж будет разработан с целью его распространения не только на территории РФ, он должен быть окружен полноценной сервисной инфраструктурой, функционирующей в рамках международных стандартов.

В настоящее время эти услуги по большей части доступны только за рубежом. Мы понимаем, что 50–70% капитала при разработке лекарственных средств расходуется на получение услуг. Это означает, что сегодня большая часть этих средств уходит за рубеж. Есть две проблемы в работе по этому сценарию. Во-первых, зарубежные услуги значительно дороже, а во-вторых, деньги уходят из страны, что означает отсутствие внутреннего развития. В 2010 году в инвестиционном портфеле фондов с участием РВК было более 20 проектов по разработке лекарственных препаратов. В результате значительные суммы уходят за рубеж. Для того, чтобы изменить эту ситуацию и повлиять на общую картину, Биофонд РВК ориентирован на инвестирование в проекты, которые бы стимулировали развитие внутренних производственных и сервисных компаний в сфере биофарм-технологий. И, конечно, эти компании должны быть компетентны на уровне аналогичных компаний на глобальном рынке.

Какое значение будет иметь привнесение средств и знаний западных технологических компаний?

Это хороший вопрос, особенно для нас. Биофонд, как я уже упоминал, в основном нацелен на стимулирование индустрии специализированных услуг. Более того, высокое качество сервиса пока еще не доступно в России — это означает, что не хватает компетенций. Поэтому одна из бизнес-задач, которую мы реализуем — доведение существующей инфраструктуры до сервисов западного уровня. Когда я говорю, что существующая инфраструктура — это наша основа, я подчеркиваю, что мы стараемся не развивать проекты «с нуля». Если мы находим команду с сильной инфраструктурной площадкой изначально, которая готова развиваться и выходить на более высокий уровень, мы рассматриваем возможность инвестировать в этот проект. Другими словами, мы поддерживаем проекты посредством инвестиций. Сильная сторона таких проектов для нас — возможность привлечения международных лидеров в сфере технологий, при этом сотрудничество может принимать различные формы. Мы заинтересованы не столько в западном капитале и возможностях разделить риски, сколько в передаче технологий, компетенций и повышения квалификации исполнительных и руководящих кадров.

Я упоминаю руководящие кадры, потому что основная цель сервисной компании — продавать свои услуги, а значительное количество заказов, которое получает такой бизнес от зарубежных клиентов — показатель его успеха и соответствия международным стандартам. Ключевой фактор роста таких предприятий — компетентность их руководства. Руководство должно понимать систему и подходы работы на Западе и уметь применять их в работе на российских рынках, используя лучшие зарубежные практики. Один из способов получения качественного управления — привлечение кадров из-за рубежа. Однако это дорого, и бюджет проекта, скорее всего, пострадает от этого решения. Чаще мы рассматриваем иные возможности, например, посылаем ключевых сотрудников для повышения квалификации в компании, с которыми хотим работать на Западе. Параллельно приглашаем зарубежных специалистов для обучения персонала на местах. Таким образом, если мы не будем сотрудничать с зарубежными партнерами, то не сможем быстро достичь поставленных перед Биофондом задач по улучшению нашей отрасли.

Для того чтобы действительно развить биотехнологическое производство в России, инвестирование — только первый шаг. Когда мы говорили с г-жей Викторией Анашкиной, главой Амген Биофармасьютикал в России, она отметила, что для того чтобы создать привлекательные условия для биотехнологических компаний, нужна понятная регуляторная система. Каковы признаки того, что российская конъюнктура движется в правильном направлении?

Одна из важных задач заключается в том, что РФ нужно привести внутренние стандарты в соответствие с международными. Я снова упомяну сегмент, который уже затрагивал в нашей беседе — это стандарт лабораторной практики. В какой степени GLP реализована в России? Попытка ввести в работу стандарт и внедрить нормативные документы началась еще в 2000-х годах. Однако на сегодняшний день, как я уже упоминал, отсутствуют регуляторные акты, которые бы требовали приведение результатов, получаемых от аналитических, исследовательских и других лабораторий, в соответствие с международными стандартами. Сигналом для отрасли станет момент, когда власти объявят о том, что продукт (лекарство) не будет выпущен на рынок, если он не был разработан согласно международным стандартам. Это послужит мощным толчком для модернизации нашей сервисной инфраструктуры. Таких сигналов на данный момент не поступало, работа по стандартизации еще впереди, но уже предпринимаются правильные шаги в этом направлении. Так, в июне этого года в профильные министерства поступил документ, подчеркивающий необходимость завершения этой гармонизации и установления стандарта. Биофонд как инвестор, который ищет в том числе и GLP-ориентированные проекты, доволен такой тенденцией, так как эта активность со стороны властей достаточно быстро избавит рынок от компаний, не ориентированных на предоставление услуг мирового качества.

На проходившей недавно международной конференции по биотехнологиям в Вашингтоне Россия впервые за двадцать лет представила свой павильон. На конференции Евгений Кузнецов, директор департамента развития и коммуникаций РВК, сказал, что для России настало время, чтобы объявить себя не только продавцом, но еще и производителем и разработчиком. Сможет ли Россия стать заметным участником мирового рынка в сфере биотехнологий?

Я верю, что сможет и станет. Вопрос только в том, насколько быстро. Российское правительство, как уже было сказано выше, объявило, что к 2020 году достаточное количество отечественной инновационной продукции должно выйти на рынок. Предполагается, эта продукция впоследствии может быть экспортируемой. К 2020 году позиция РФ среди стран, которые занимаются научно-исследовательскими разработками и генерируют интеллектуальную собственность, будет более заметной. Ясно, что Фарма 2020 является многоуровневой стратегической программой, которая предполагает комплексное решение задач. На реализацию стратегии и комплексных программ, предусмотренных ею, направляются значительные ресурсы, в числе которых инвестиционные и грантовые инструменты поддержки российских проектов в сфере фармацевтики. Учитывая это, понятно, что цель будет достигнута. Вопрос только в том, случится это в 2020 или в 2021 году.

Как Вы будете оценивать успех Биофонда в ближайшие годы?

Активное инвестирование в сервисные проекты — это то, чем мы собираемся заниматься в первые три года нашего существования. В течение этих трех лет мы бы хотели инвестировать, как минимум, в пять компаний, которые будут готовы заполнить пробелы в сфере предоставления специализированных сервисов в России. При этом важно учитывать, что рынок еще не готов для сервисной инфраструктуры такого уровня, особенно учитывая особенности законодательного регулирования данной проблемы, которые мы уже обсудили. Таким образом, пять компаний — это амбициозная цель. Мы понимаем, что каждый из этих проектов, скорее всего, привлечет международное сотрудничество. Если мы преуспеем, то будем удовлетворены результатами.

Главная цель фонда — получить доход от инвестиций в проекты и принять участие в реализации стратегии «Фарма 2020». В первые три года мы также проинвестируем не менее пяти компаний по разработке лекарственных средств. Настоящей оценкой нашего успеха станет получение дохода от продажи долей в этих портфельных компаниях и разделение успеха с командами, которые владеют в них интеллектуальной собственностью. Мы ориентированы на получение прибыли от инвестиций.

Процесс инвестирования в компанию, которая занимается разработкой лекарственных средств, традиционен. Мы понимаем, какой путь ей придется пройти: от потенциального лекарства до выхода на рынок. Однако когда препарат успешно проходит вторую стадию клинических исследований, если рыночная ниша для этого продукта определена и разработка этого продукта была проведена согласно высоким стандартам, то, как правило, большие фармацевтические компании активно изучают возможность приобрести препарат, дошедший до этой стадии. Сегодняшняя тенденция среди большинства фармацевтических компаний — сокращение количества собственных инвестиций в научно-исследовательские проекты и поиск интересных продуктов, прошедших исследования на открытых рынках.

Какова Ваша персональная миссия, как главы Биофонда?

Я работаю в сфере продаж фармацевтических продуктов на протяжении почти всей моей карьеры. Эти продукты были дорогостоящими, инновационными и, конечно же, произведенными за рубежом. Своей личной целью я вижу участие в развитии таких же продуктов на российском рынке. Я бы хотел увидеть, как российские разработчики лекарств добиваются международного успеха. Биофонд РВК, а также программа «Фарма 2020» должны им в этом помочь.

Источник www.pharmcluster.ru

Вернуться к списку новостей